Исчезнувшая. Страница 8

Говорят, что ребенка из распавшейся семьи ожидают тяжелые испытания, но и ребенка от идеального, волшебного брака подстерегают свои ни с чем не сравнимые трудности.

Само собой, мне приходится восседать на бархатной банкетке в углу зала, вдали от суеты, поэтому я могу дать интервью жалкой кучке журналистов-стажеров, которые получили от редакторов задание «поймать цитату».

Что вы почувствовали, когда узнали, что Эми выходит замуж за Энди? Ведь вы все еще не замужем?

Этот вопрос я услышала от:

а) придурковатого лупоглазого юнца, кое-как водрузившего ноутбук на сумку;

б) разодетой зализанной фифы на шпильках фасона «поимей меня»;

в) рьяной татуированной девчонки в прикиде рокабилли, которая оказалась куда внимательнее к судьбе Эми, чем я могла бы ожидать от поклонников этой музыки;

г) все вышеупомянутые.

Ответ: г).

Я сказала:

– О, я так рада за Эми и Энди, я желаю им счастья. Гы-гы-гы…

А вот мои ответы на прочие вопросы. В случайном порядке.

– Да, некоторые черты Эми списаны с меня, а остальное – творческий вымысел.

– Да, я сейчас одинокая и успешная. Никакого Способного Энди в моей жизни нет.

– Нет, я не думаю, что в книге об Эми упрощаются отношения мужчин и женщин.

– Нет, я не могу сказать, что «Удивительная Эми» – однодневка. Она ближе к классике.

– Да, я сейчас одинока. Никакого Способного Энди в моей жизни нет.

– Почему Эми Удивительная, а Энди всего лишь Способный? Да ладно, разве вы не знаете многих успешных, даже обалденно успешных женщин, связавших свою жизнь с Простым Джо или Способным Энди? Это шутка, не записывайте…

– Да, я одинока.

– Да, мои родители – родственные души, можно и так сказать.

– Да, я хочу, чтобы однажды это произошло со мной.

– Да, я не замужем, козлина…

И снова одни и те же вопросы, и так много раз. Я пыталась притворяться, что репортеры заставляют меня задуматься. Они пробовали притворяться, что я заставляю задуматься их. Хвала Господу за бесплатные напитки.

А потом вдруг – надо же, как скоро! – оказывается, что больше нет охотников со мной говорить. Больше никто не хочет со мной говорить. И девушка, специалист по пиару, притворяется, что это и к лучшему: а теперь можете наслаждаться приемом. Я ввинчиваюсь в жиденькую толпу, где мои родители работают на публику. Их лица сияют – Ранд улыбается, показывая зубы, словно доисторическое чудовище, Мэрибет бодро кивает, напоминая курочку. Они стоят рука об руку, смеются вместе, радуются вместе, трепещут вместе. А я подумала: как же отвратительно я одинока.

Я шагаю домой, всхлипывая время от времени. Мне почти тридцать два. Не старуха, особенно для Нью-Йорка, но факт остается фактом – прошли уже годы с того времени, как я по-настоящему кому-то нравилась. Вполне вероятно, что я встречу кого-нибудь и полюблю, но все меньше и меньше шансов, что я полюблю достаточно сильно, чтобы выйти замуж. Я устала гадать, с кем я буду рядом, да и буду ли с кем-то?

У меня много друзей, состоящих в браке. Не тех, кто счастлив в браке, а просто много друзей женаты или замужем. Счастливых, подобно моим родителям, из них очень мало.

Они так сокрушаются по поводу моего одиночества! Еще бы! Умная, симпатичная, милая девушка, с разносторонними интересами и увлечениями, с крутой работой и любящими родителями. И скажем так, при деньгах. Они хмурят брови и притворяются, что подумают, с каким бы мужчиной меня познакомить. Но все мы знаем: знакомить не с кем, всех хороших давно разобрали. И я догадываюсь: тайком они полагают, будто что-то не так со мной, какой-то изъян не позволяет мне удовлетворять мужчин, а им не позволяет удовлетворить меня.

Те, кто не живут душа в душу, а просто пристроились, сокрушаются еще больше. Так не бывает, говорят они, чтобы не найти себе пару. Отношения между полами далеки от совершенства – кто-то притворяется влюбленным, чтобы было с кем спать, кому-то нужен собеседник или просто человек, рядом с которым можно смотреть телевизор, кто-то расчетливо подчиняется супругу – да, сладкий мой, конечно, сладкий мой, – и на все согласен. «Он выполняет твои просьбы, – думаю я, – просто потому, что не дает себе труда задуматься и возразить. Твои мелкие требования для него обременительны и унизительны, и однажды он переспит с хорошенькой молодой сотрудницей, которой от него ничего не надо, а твое сердце будет разбито». Нет, мне подавай мужчину, не уходящего от борьбы, мужчину, который не будет тыкать меня носом в мои слабости, но такого, кому мои слабости будут нравиться хоть немного. И еще. Не надо подталкивать меня к тому виду взаимоотношений, когда супруги постоянно клюют друг друга, маскируя оскорбления под шутки, а сами закатывают глаза или когда «понарошку» цапаются в присутствии друзей, стараясь перетянуть их на свою сторону конфликта. Ужасные отношения «если бы только». «Этот брак был бы счастливым, если бы только…» Думаю, вы и сами можете продолжить список, который получится на удивление длинным.

Таким образом, я понимаю, что не обязана вступать в брак, но от этого мне не легче. Поскольку все мои подруги уже замужем, я провожу пятничные вечера дома, в одиночестве, за бутылкой вина и экзотической едой собственного приготовления. Вроде бы прекрасно – как будто я сама себе идеальная пара. А потом блуждаю по бесконечным вечеринкам и барам, вооруженная идеальным макияжем и многообещающей парфюмерией, и предлагаю себя как необычный десерт. Я желаю встретиться с мужчиной симпатичным и умным, с совершенным мужчиной, но чувствую себя так, будто нахожусь за границей и пытаюсь объясниться, добиваюсь, чтобы меня поняли и узнали. Разве не это суть любых взаимоотношений: понять кого-то, быть понятым самому? «Он меня понимает. Она меня понимает». Разве это не то самое заклинание?

Потом весь вечер вы страдаете с якобы совершенным мужчиной – оттого, что ваши шутки могут быть неверно истолкованы, остроумные замечания идут со скрипом или застревают совсем. А бывает так – он понимает, что вы пошутили, но не знает, что ответить, и держит вашу хохму на ладони, как отхаркнутую словесную мокроту, чтобы позже тайком вытереть о брючину. И вы битый час пытаетесь познакомиться поближе, узнать друг друга получше и выпиваете больше, чем следовало бы. В конце концов возвращаетесь домой, в холодную постель, и думаете: «Ничего, все нормально». И вся ваша жизнь – длинная цепочка из таких вот «нормально».

И вдруг вы нарываетесь на Седьмой авеню на Ника Данна, когда собираетесь купить нарезанную кубиками дыню… И бах! Вы знаете, что подходите друг другу. Причем вы оба. У вас общие воспоминания: «Маслина там, правда, только одна, но все-таки…» Сердца ваши бьются в унисон. Тук-тук. Вы подходите друг другу. И внезапная картина перед мысленным взором: чтение в постели и вафли по воскресеньям, смех без причины и его губы прижаты к вашим. И не хочется больше возвращаться к череде «нормально». Да и не получится. Вы думаете: «Это на всю оставшуюся жизнь. Вот оно наконец».

Ник Данн

Тот день

Вначале я дожидался полицейских на кухне, но от вони сгоревшего чайника так першило в горле, что я с трудом удерживался от рвоты. Поэтому пришлось перебраться на крыльцо, где я уселся на верхнюю ступеньку, заставляя себя сохранять спокойствие. И по-прежнему не оставлял попыток вызвать Эми по мобильному телефону. Получал голосовые сообщения от автоответчика, что она перезвонит, как только сможет. Эми всегда перезванивала. Прошло три часа, я оставил пять сообщений, но моя жена так и не перезвонила.

Я не ждал ее возвращения. Так мог и полиции заявить. Эми никогда бы не оставила чайник на плите. Или дверь нараспашку. И не бросила бы недоглаженную вещь. Эта женщина изойдет на дерьмо, но никогда не бросит начатого проекта – дрессировку мужа-раздолбая, к примеру. На фиджийском пляже в наш медовый месяц, туча тучей, она продралась через миллион страниц «Хроник заводной птицы», бросая уничижительные взгляды на меня, поглощавшего в это время триллер за триллером. После нашего возвращения в Миссури, после потери работы ее жизнь свелась к бесконечной череде мелких и, в общем-то, бессмысленных дел. Платье было бы отутюжено обязательно.